Как только в кадре очередной главы появляется оруженосец Рональда, слог сбивается на пятистопный ямб, Квентин полторы главы, дай ему тогда волю, говорил бы стихами, притом ему неважно, своими или переиначенными (он покушался на бодлеровское "голубка моя, умчимся в края, где всё, как и ты совершенство" и таки покусился на лопе-де-веговское "о женщина, услада из услад и злейшее из порождений ада"), Альда обожает строчечно цитировать Чарльза Браунинга (ну, "Чайлд Роланд дошел до Тёмной Башни", а что же ещё?), Рональд давеча с интонацией герцога Кента из шекспировского "Короля Лир" вопросил: "Кто, кроме бури снега, здесь?" Любопытно, чем меня маршал Рамиро порадует?
Вообще же это значит, что у меня дурацкая память и ещё более дурацкая привычка дразниться в робкой надежде, что кто-нибудь заприметит знакомую цитату