1
Двор перед палаццо Пьядже был светел, пуст, обманчиво благостен. В центре звенел фонтан из зелёного мрамора, из морд четырёх морских коньков били струи. Ходили слухи, что о фигурку конька Буйвол размозжил голову своего казначея. В Пьядже за любым куском мрамора стояла история измены, гнева, любви, и Райнеро понял, что соскучился по этому месту. Да он почти стал здесь своим! Пока не делом, но сердцем…
— Герцог Валентинино! Герцог, постойте! — окрик настиг его с камергером и свитскими под аркой, за которой располагались конюшни. Райнеро обернулся, навстречу с небывалой прытью спешил секретарь Сакробоско. Лысина блестела, но тяжёлой складчатой джиорнее он не изменял. — С возращением, мессере, в Пьядже вам рады с такою силою, что мой герцог желает видеть вас тотчас.
читать дальше— Герцог Джудиччи? — Райнеро переглянулся с Сезаром. Ни разу за десять дней пути дурашка не снял маски. А когда Райнеро пытался стянуть это убожество с него спящего, горе-артист просыпался и грозил, что будет кричать. — Но я только с дороги, и собирался…
— Мой герцог заждался. Его приветствие не отнимет много времени, к тому же, нет нужды злить его ещё больше.
— Ещё… больше?
— Да… Полагаю, вам и графу Котронэ стоит внимательно послушать меня. Впрочем, —Сакробоско искоса взглянул на камергера и тут же вернул взгляд к принцу, — то, что будет мной сказано, графу известно даже лучше. Поправьте меня, если я что-то не так задокументировал.
— Идёмте.
Райнеро был готов ответить по своим деяниям. Не сказавшись Буйволу, он пропал на месяц, в то время как обещал начать поход против Ричеретты. Из Эскарлоты наверняка шли письма, вдруг принц сгинул, что на месте Джудиччи прикажете отвечать? Но, странное дело, ни словом ни обмолвившись об исчезновении принца, Сакробоско повёл речь о его камергере.
Принц и камергер бледнели, краснели, забывали дышать и готовились прокатиться на буйволовых рогах. Некто, выдав себя за Котронэ, вытворил за месяц такое, чего Рекенья не успел за всю свою жизнь. По крайней мере, пока не успел.
Апогеем в окружении герцога считался театр теней, за который сам Святочтимый щёлкнул Буйвола по рогам. Но горожане при виде того, как по стенам домов пляшет в окружении демонят тень самого Отверженного, приходили в неизменный восторг и вкушали зрелище с куда большей охотой, чем мессу. Пошутить бы, что неведомый артист переплюнул ричереттские игрища Котронэ, но пальцы помимо воли пожали под рубахой солнышко Пречистой.
Шепотом Сакробоско добавил, что герцогу было дано личное представление, в банях. Выложенный тенью, Джудиччи козломужем скакал за теневыми же дочкам, что совершенно не вызвало одобрения Джудиччи живого.
— Вы считаете, — зашептал Райнеро на ухо Сезару, — отец и дочери не могут любить друг друга чуточку больше?
Сезар прыснул в кулак и признался:
— Пусть солнечное пламя спалит меня до пят, но всегда мечтал отыграть Отверженного!
Райнеро шикнул и подмигнул, секретарь не повернул головы, продолжая зачитывать скандальнейшие страницы вольпефоррской истории.
Тенями шутник не ограничился. Раздарив богатейшую библиотеку герцога горожанам, дабы те боролись с необразованностью, он забрался на террасу Пьядже и устроил оргию, которой предалась вся золотая молодёжь. Тут Сакробоско выразительно кивнул на потолок — на прославленную террасу, и обернулся, явно давя вздох.
— Но самое главное случилось после. Не далее, чем пять дней тому, исключительно внезапно, Лавору своим присутствием почтило посольство из Эскарлоты. Во главе с его величеством всеблозианнейшим королём Франческо Рекенья. Единственное, чего он желал — видеть своего сына тотчас. Теперь вы понимаете, почему герцог требует вас безотлагательно?
— Отец? Здесь? Но как… Где он?! — Райнеро остановился посреди коридора, бешено завертев головой. Воображение охотно поместило вперёд грозный, тучный образ, что шёл навстречу. Огромные руки до боли знакомо теребили чётки. Рот, затерянный в мякине двойного подбородка, с неодобрением выдыхал вечное «Мы очень тобой недовольны, сын наш».
Сын зачем-то одёрнул колет, пригладил волосы, облизнул пересохшие губы. Стыдно, но встречи с отцом он сейчас действительно… опасался.
— Спешу вас успокоить, — Сакробоско отогнул уголок рта в улыбке. — Его величество, вероятнее всего так и остался в Эскарлоте. Короля Франциско сыграл, и между нами, сыграл блестяще, граф Котронэ. Но обман раскрылся лишь сегодня утром, и мой герцог, вынужденный пять дней чествовать короля и искать его сына на земле и под ней, сейчас весьма опечален.
— Как же раскрыли обман? — Сезар, что, усмехнулся?
— Вам ли меня об этом спрашивать, граф! — прикрикнул секретарь.
2
Принц Рекенья поправил шпагу и шагнул в герцогский кабинет, но не узнал вокруг ни колонн с резными капителями, ни фресок с герцогиней Джудиччи, ни атлета с бычьей головой, ни лимонного дерева. Тьма спорила с духотой, из угла доносилось слабое шуршание и хихиканье, со стороны стола сверкнуло гневом око Буйвола.
— Какого Дьявола, Рекенья?! Где носит тебя и почему я должен следить за боготворимым тобой камергером?! А, и он здесь… Пусть не смотрит невинной овцой, развратник! Рекенья, я видел многое. На многое закрывал глаза. Я терпел молодость, сумасбродство, но это… Слушай, мой секретарь перечислит подвиги твоего дружка, коль сам ты пропустил все эти…. Увеселения по-эскарлотски! А с виду — благопристойная страна, даже слишком…
Свет хлынул в комнату волной, окатил колонны, заиграл на фресках, плеснул герцогу в глаза, заставив его зашипеть, отвернуться. Принц сощурился на танцующие в столпе света пылинки: напротив окна стояла Бьяджа, похоже, пребывая в восторге от своей выходки. Солнце свилось над волосами в золотой ореол, ручки обнимали спеленатого кружевами кролика. Райнеро моргнул, ему не показалось, принцесса Джудиччи не сводила влюблённых очей с Котронэ.
— Папочка, не сердись так! — отпустив зверя, Бьяджина подпрыгнула, как он, и бросилась на шею Сезару, который лишь успел спрятать за спину руки. — Чезаре не хотел ничего дурного, он же никого не убил…
— Да лучше бы он убил! — Джудиччи воздел к потолку руки.
— Мой Чезаре добрый, он всего лишь немного развлёк нас… — Бьяджа потянула за край маски, та не далась.
— Эти развлечения больше, чем богохульство, моя крошка. И отпусти этого заигравшегося, забывшего своё место юношу…
— Я прощу прощения, — поверх головки Бьяджи Котронэ повернул к Буйволу маску, и та, показалось, трагически надломила брови и повесила нос, — но честью поручусь, что непричастен… ко всему содеянному, что…
— Молчать! — взревел Буйвол так, что у Рекенья дёрнулся кадык. — Секунда на раздумья, или в твоей голове появится дырка. Почему я должен оставить тебе жизнь?!
Райнеро стиснул эфес, но камергер блестяще справился без патронажа свыше.
— Ммм… Я нравлюсь вашей дочери? — поганец указал глазами на жавшуюся к нему Бьяджину и театрально развёл руки в стороны, демонстрируя, что он не при делах.
— Эскарлотцы, чтоб вас! — Герцог сжал ладонями виски, раздумал, простёр руку к дверям: — Вон! Вон отсюда! Стоять, Рекенья! Он месяц гулял без тебя, потерпи ещё минуту, будь же так любезен! Голова, моя бедная голова…
Райнеро замер, обречённо выпустил эфес. Сезар высвободился из ручек Бьяджины, поцеловав одну, выскользнул за дверь. В относительную безопасность. Что за удовольствие убивать с головной болью, верно?...
— Посмотри, до чего ты довёл бедного Чезаре! — напустилась Бьяджа на грозного отца. — Он ходит в маске и боится ко мне прикоснуться! Если с ним что-то случится, я тоже уйду в монастырь!
— Ты уже вышла замуж, моё сокровище, — Джудиччи провёл рукой по белокурой головке, чуть не сорвав жемчужную нитку, и мельком взглянул на Рекенья. — Пожалуйста, говори тише.
— Папочка, — послушно понизило голосок сокровище, — не наказывай Чезаре. Накажи Рануччо, это он приказал Чезаре устроить всё это, как со спектаклем, а сам сбежал!
— Чего?! — подался вперёд Райнеро.
Графиня Дория показала ему свёрнутый в трубочку язык, подхватила кролика и выбежала за дверь. Герцог Джудиччи упал в кресло за письменным столом, покрутил запястьем, явно подбирая слова… помягче или пожёстче?
— Я нанял тебя одним из своих военачальников, — сухо произнёс он.
— Да. — Выдерживать взгляд Буйвола стало невероятно тяжело. Но Райнеро держался, не желая приумножать свой грядущий позор.
— Ты дал слово Рекенья.
— Да.
— Ты хотел служить у меня.
— Очень.
— Ты должен был начать осаду Ричеретты месяц назад!
— Вы правы.
— Но какого же демона ты тогда вытворяешь?! — заорал Буйвол, и кулаки выбили по столу жуткий грохот, будто конница сорвалась в бой.
Райнеро вздрогнул, в ушах померещился звон, но звенел всего лишь графин с бокалами. Король Франциско гремел с не меньшим буйством… Принц куснул губу, до сей поры этот кабинет был уютней отцовского.
— Я побывал в Ричеретте, — щёки наливались жаром, словно он сознавался в чём-то постыдном, например, в том, что из всех укреплений города изучил только спальню Страффи-Фосколо. А он ведь не сделал даже этого. — Ричереттцы обожают свою герцогиню и лишь поддержат её в решении держать оборону.
— Обожают эту змеюку?! — с новыми силами загремел Буйвол. — Тебе предстоит донести до них, что я лучше. Но твоё промедление срывает мои расчёты! Попав в осаду, эта гадина не сможет прийти на помощь своему дяде, Несторе Фосколо, тирану Фезии, которым как раз собираюсь заняться я лично! Я назначил тебя прикрывать мне спину, Рануччо, но чем ты платишь за моё доверие? — Утихнув, он нажал на виски и прикрыл глаза. Невероятно усталый, почти старик, он по-прежнему помышлял не о покое, а о продолжении борьбы. Рекенья восхищался им, и тем стыднее становилось за отказ, что вот-вот прозвучит. — В твоих покоях пылится твой новый доспех, Рануччо. Глядя на него, даже мои дочери захотели одеться в броню и поспешить на битву. Воронёный металл, гравировка золотом, искусное рифление, и на всём знак быка… Произведение искусства, Рануччо. Эскарлота бы никогда не дала тебе ничего похожего. Осадный парк и полк коллумского отродья, ты с ним поладишь, возьмёшь в Кереццо, это в пятидесяти милях от Лаворы. Отправляешься завтра, дружочка оставишь здесь.
— Нет, — от барабанного боя в висках Райнеро себя не слышал.
— Что «нет»? — свёл брови Джудиччи. — Тебе что-то не нравится? Юноша, в твоём положении поздно ставить условия…
— Я не смогу возглавить поход на Ричеретту.
Герцог отнял от висков руки и, удивлённый, уставился на принца Рекенья.
— Я… — Райнеро отвёл глаза, выдохнул, снова направил на герцога. — Отец недоволен мной. Он требует, чтобы я немедленно возвращался на родину вместе с невесткой, вашей младшей дочерью. Он запретил мне вмешиваться в ваши завоевания. Военные силы в вашем распоряжении, король Франциско держит слово. Я ошибся, полагая, что справлюсь с командованием и осадой города. Моё почтение. — Поклон. Разворот. Шаг за дверь, и прикрыть обе створки.
Принцу Рекенья доводилось слыть негодным сыном, оболтусом, скандалистом, даже убийцей. Но не трусом, отступником, который не ведает, что значит держать слово, сражаться, побеждать, менять мир, потому что тот не изменится, если не взяться за это.
И вот теперь довелось.