Почему-то вспомнилось.
В "Ледяном доме" Лажечникова лир.герой Волынской вот прям до посинения радел за Россию.
На какой-то миг мне даже наивно так показалось, что он скорее дворянскую честь сгрызёт, но не отступит. Однако, нет. Сей радетель за родину скорбно и величественно окончил жизнь в монастыре Вознесение Поневоле (с) Гаврош в "Отверженных". То есть на эшафоте. При этом сударь Волынской верил, что умирает за правое дело. Так вот, мое отношение к этому, разумеется, не восторженное. Умирать вообще последнее дело. Волынской мог воспользоваться возможностью бежать, и там (не помню, куда ему бежать советовали), он для России-матушки сделал бы больше, чем расставшись с головой на эшафоте. А помнится, Волынской так хотел избавить Анну Иоановну от "злого гения", временщика Бирона. Волынской даже что-то предпринимать начал. Но в итоге отступил, отчего-то решив, что своей смертью этакого мученика он сделает больше. Ну-ну.
Что удивительно. Буквально через неделю после "Ледяного дома" я взялась читать "Сыновей человека с каменным сердцем". И там ситуация. Революционер Эден Барадлаи оказывается в схожей ситуации. То ли красиво и душераздирающе взойти на эшафот и красиво окочуриться во благо Венгрии, то ли бежать за границу, и действовать там, во благо Венгрии.
Короче, я была изрядно огорошена, когда в Эдене взял верх не "синдром великомученика", а здравый смысл. Таки бежал, и таки действовал.
Разумеется, мои симпатии - Эдену Барадлаи.
Потому что, повторюсь, умирать, если можно не умирать, - последнее дело. Тем более если не все жребии брошены и не все рубиконы перейдены
PS: Нет во мне благородного пыла, у меня здравый смысл, трезвый расчет и отчаянная любовь к жизни.А еще категоричность.